Лучший теннисист Украины рассказал о том, как борется с врожденной болезнью, как уволил отца, и почему передумал менять гражданство
О том, что страдает синдромом Жильбера: Это наследственное заболевание, из-за которого могут возникать периоды постоянной усталости. Это не очень серьезное заболевание. Некоторые даже не подозревают, что болеют синдромом Жильбера, потому что если ты не перегружаешь свой организм, то симптомы почти не ощущаются. Когда я много работаю над физикой, случается, что у меня резко пропадают силы, энергия, я чувствую невероятную усталость. Я должен считаться с этим до конца своей жизни.
Это врожденное заболевание, и вылечить его невозможно. Но я с ним уживаюсь. Большую часть времени все нормально, когда же случаются наплывы усталости, я прохожу соответствующее лечение, и все. Иногда это состояние может настигать меня на корте, но заболевание это не опасное, без тяжелых последствий для здоровья.
О том, как в 2009 году начал работать с австралийским тренером Джеком Ридером: Нас с Джеком познакомил мой агент, который знал его. В тот период я больше не ездил на турниры с отцом и был в поисках. Мы много общались, он готовил меня к некоторым матчам и, в конце концов, мы приняли решение работать вместе.
О преимуществах своего тренера: Как можно заметить, он очень спокойный (улыбается). Но он тонкий наблюдатель, он много анализирует игру других теннисистов, их сильные и слабые стороны. Он отлично понимает игру. Кроме того, он руководит и моей физподготовкой и, очевидно, у него это тоже получается хорошо - с тех пор, как я начал с ним работать, у меня не было серьезных травм. Он не менял кардинально мой теннис, мы не работали конкретно над какими-то ударами, но над всей игрой в целом.
И, как я уже говорил, мы проводим много времени, обсуждая теннис других игроков. Да и вообще часто разговариваем, о теннисе и обо всем остальном. Он не пичкает меня информацией о моей игре, а лишь указывает на самое важное. Безусловно, он сыграл большую роль в моем продвижении.
О том, как отказался от тренерских услуг отца: Конечно, это решение не было простым. Но я достиг того возраста, когда уже тяжело находиться рядом с отцом каждый день. И это отражалось на моей игре. Я не играл достаточно хорошо, не получал удовольствия от времени, проводимого на корте. Мы поговорили и решили, что будет лучше остановиться. В принципе, в той или иной степени это было обоюдное решение.
О том, что профессиональный разрыв повлиял на отношения с отцом: Да, это правда. На некоторое время мы охладели друг к другу, отец плохо переносил эту ситуацию. Но это не могло длиться вечно, прежде всего он остается моим отцом (улыбается). Через некоторое время все пришло в норму. Он и сейчас иногда ездит со мной на турниры и даже помогает время от времени. На US Open он был со мной вместе с моей мамой и младшей сестрой.
О воспоминаниях от времен, когда путешествовал по всему миру вместе с отцом, который тренировал Андрея Медведева: На самом деле, не слишком много. Когда они начали сотрудничать, мне было четыре года, так что я плохо помню, что было тогда. Потом они расстались и снова объединились, когда мне уже было около десяти лет. Я был уже более взрослым, но их сотрудничество длилось не более года.
Когда Андрей играл в финале Roland Garros-1999, они уже не работали вместе. Но в памяти у меня осталось немало эпизодов. В то время у них была тренировочная база в Нью-Йорке, они играли на множестве турниров. Помню, что я проводил много времени в комнатах отдыха игроков вместе с детьми других теннисистов. Мы веселились, все время смеялись. Я часто был на кортах вместе с отцом, который начал меня тренировать с трех лет. Иногда я даже играл с профессиональными теннисистами. На самом деле, я постоянно просил их поиграть со мной (улыбается). Наверное, я их немного утомлял. Я помню, что играл с Агасси, Граф, Курье, а особенно часто с Мустером и Россе. Неплохо!
О том, что возможность сыграть с такими чемпионами – это фантастика: Да, но, знаете, в пять лет ты особо не обращаешь внимания на то, что перед тобой Агасси. Это просто парень, который хотел со мной поиграть! Для меня это было нормально. Я особо не понимал, кем он был.
О нынешнем общении с Медведевым: Не очень часто. У него бизнес в Украине, он занимается политикой, вообще он довольно занятой человек. Он много путешествует. Последний раз мы с ним виделись больше года назад. Мы встречаемся нечасто, но, если такая возможность представляется, встречи проходят очень хорошо.
О том, что выбор карьеры был предопределен: Да, в теннисе я с колыбели. Однако родители не заставляли меня играть, но они видели, что мне нравится быть с ракеткой в руках. Когда я был маленьким, я постоянно просил их поиграть. Играть, играть, играть - кроме этого я ни о чём не говорил (улыбается)! И они продолжали играть со мной, но я не занимался этим для того, чтобы стать профессиональным теннисистом. Мне просто нравилось играть, вот и все. Потом в 11 -12 лет я начал участвовать в международных турнирах, все стало серьезнее. Так я проходил этап за этапом, но все это происходило само собой, это никогда не было проектом моего отца.
О своей необычной манере игры: Это естественный стиль. Но, конечно, я много работал, потому что у моей игры точная механика, требующая постоянной отработки. Моя идея в том, чтобы делать на корте то, что я хочу, варьировать удары, пытаться выигрывать очки. Конечно, я не упускаю из виду тактический аспект, стараюсь действовать по сопернику. На корте я хочу быть свободным, делать то, что нравится мне и тогда, когда мне хочется.
Мою игру трудно описать, потому что я могу играть в абсолютно разной манере в зависимости от матча, от моих собственных ощущений. Иногда я особенно чувствую свой бэкхенд, иногда укороченные удары, иногда у меня хорошо идёт подача, иногда приём. Каждый день всё меняется! И я приспосабливаюсь к этому.
О своей подаче с низким подбросом мяча и очень быстрым движением: В основном это мое изобретение. Все из-за того, что в своё время я был довольно маленьким для своего возраста. Я начал активно расти с четырнадцати-пятнадцати лет, а до этого мне приходилось подпрыгивать выше на подаче, больше использовать свои ноги, чтобы эффективнее подавать. Так выработалось это движение, ну а потом я уже его не менял.
О том, что отец строил его игру на коротких комбинациях, чтобы снизить влияние имеющихся проблем с физикой: Да. Когда мне диагностировали синдром Жильбера, стало понятно, что я не могу строить свою игру на бесконечных ралли на задней линии. Я не бегаю тысячи часов на тренировках, как, например, многие испанские игроки. Конечно, я работаю над своим физическим развитием, но я никогда не пытался играть в таком же стиле, как Надаль. У меня нет для этого здоровья. Поэтому я начал играть по-другому.
О разногласиях с Федерацией тенниса Украины: Имеются определенные разногласия с руководством Федерации, которое, как мне кажется, не учитывает интересы игроков. Я об этом им сказал. Сейчас я оставил это в стороне и решил снова играть за сборную в Кубке Дэвиса. Я не собираюсь играть за другую страну, как иногда говорят. Я родился в Украине, живу в Киеве, и стараюсь возвращаться сюда как только могу. У меня нигде больше нет другой базы, это моя страна, хоть я и постоянно в разъездах.
О своей популярности в Украине: Не очень. Проблема в том, что украинцы фактически не могут смотреть теннис по телевидению. Ни один национальный канал не транслирует турниры, даже турниры Большого шлема и Кубок Дэвиса. Поэтому меня мало кто знает. Возможно, сейчас таких людей больше, потому что обо мне начали время от времени говорить в новостях. Но у меня нет такой популярности, которая могла бы быть в другой стране, где теннис активнее продвигается. Возможно, благодаря моему успеху что-то изменится. Скажем, если я войду в Топ-10, быть может, некоторые каналы захотят транслировать турниры. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Напомним, что в рейтинге лучших теннисистов планеты АТР Долгополов недавно поднялся на 18-ю позицию.